Роман «Ужин» переведен на 25 языков, и тиражи уже перевалили за миллион. Причина этого, безусловно, в неприятной актуальности истории. В самом обыкновенном голландском городе живет самая обыкновенная голландская семья…
|  |
Роман «Ужин» переведен на 25 языков, и тиражи уже перевалили за миллион. Причина этого, безусловно, в неприятной актуальности истории. В самом обыкновенном голландском городе живет самая обыкновенная голландская семья: мама, папа и сын-подросток. В один из вечеров родители собираются на ужин с родственниками, перед этим отец заходит в комнату сына и видит пиликающий мобильник. Что-то заставляет его заглянуть в телефон и проиграть видео, на котором его сын и его племянник жестоко избивают бездомного.
Собравшиеся в фешенебельном ресторане братья Паул и Серж с женами поначалу обсуждают кинофильмы, выслушивают комментарии распорядителя по поводу оливок с розмарином, козьего сыра и зобной железы молочного ягненка. Но по-настоящему занимают их совершенно другие вещи. В несколько принужденной атмосфере совместной трапезы то и дело всплывают неприятные подробности происходящего.
Наиболее показателен рассказчик Паул — бывший школьный учитель истории, который поначалу кажется наиболее здравомыслящим участником беседы. Паул с иронией относится к своему брату Сержу — популярному политику, который находится в шаге от поста премьер-министра страны, но при этом, как показывает нам рассказчик, является человеком недалеким, самовлюбленным, лицемерно политкорректным. Серж и его жена Бабетта лет 10 назад усыновили мальчика из Буркина-Фасо и теперь охотно позируют для журналистов с чернокожим Бо и двумя кровными детьми, один из которых, Рик, тоже оказался замешан в издевательства над бездомным. К концу первой трети романа, к перемене горячих блюд, кажется, что книга рискует забуксовать в расхожей дискуссии о прочности европейских гуманистических ценностей. Лишь намеки и отдельные детали мешают прервать «ужин» с его внешне тривиальными участниками. «Возможно, Бабетта через несколько месяцев в роли супруги премьера будет разливать суп в столовой для бездомных, но до убийства одного из них ей точно нет никакого дела», — примерно так характеризует настроения за столом одна из героинь.
Можно было бы заклеймить этих милых граждан «колбасными обывателями» вроде тех, что стали базой для германского нацизма, но Кох имеет смелость задаться вопросом более глубоким и страшным, находящем в политике лишь одно из воплощений. Так ли современный европеец отличается от своего пещерного предка, готового пожирать представителей соседнего племени на ужин, обед и завтрак? Оказали европейские гуманистические традиции хотя бы какое-то влияние на сознание рядового обывателя? На какие жестокие мерзости в отношении чужих мы готовы пойти ради тех, кого считаем своими?
Задавая эти вопросы, Кох идет лишь на одну, хоть и существенную уступку — снабжает одного из героев неким психическим отклонением, которым при желании можно объяснить произошедшее и более-менее успокоиться. Правда, за столом при этом остаются еще трое других сотрапезников, из которых относительную порядочность проявляет только самый поначалу неприятный тип. Таким образом, книга, которая поначалу казалась лишь развернутой репликой на злобу дня, предстает своего рода римейком «Заводного апельсина» Берджесcа с поправкой на наши дни. На времена, когда на смену свершившейся сексуальной революцией приходит революция оправдываемого насилия.
Для русского читателя будет большим искушением в очередной раз горько усмехнуться: вот вам просвещенная Европа, вот вам политкорректность, вот вам соцзащита и помощь третьему миру — сами людоеды почище каких-нибудь хуту и тутси. Но охота злорадствовать пропадает, как только наберешь в поисковике «убийство бомжа подростками»: Москва, Челябинск, Екатеринбург, Кемеровская область, Камчатка. Вот и поужинали.
Рецензия: Наталия Курчатова. Известия
